Сделано в России: экомаркировка «Листок жизни»

Многие из нас если и слышали об экологических маркировках, то, скорее всего, о европейских вроде «Евролиста» или американской USDA Organic. А как насчёт отечественной экомаркировки, к тому же признанной международным сообществом? Да, такая существует — и в следующем году ей исполнится уже 15 лет!

Конечно же, я говорю о «Листке жизни». Решив узнать об этой маркировке всё-всё-всё, я встретилась с Юлией Грачёвой, директором Санкт-Петербургского Экологического союза, где и был создан «Листок жизни». Целых два часа мы беседовали об экотоварах, жизненном цикле вещей, сознательных производителях и недобросовестных органах по сертификации. Признаюсь, я узнала много всего интересного, поэтому спешу поделиться полезной информацией с вами.

Мне кажется, сейчас самое время выбирать отечественные сертифицированные экопродукты — а их, как я выяснила, немало. Из этого интервью вы узнаете, где искать качественные российские экотовары, каким маркировкам можно доверять, а каким нет, и как экосертификация превращает обычный бизнес в «зелёный». Но — обо всём по порядку.

Юлия, что такое «Листок жизни»?

Во всём мире принято разделять экомаркировки пищевой и непищевой продукции. Продукты питания — это органик-сертификация, но её может проходить, к примеру, и косметика, а непищевые товары получают маркировку первого типа (ISO 14024), предполагающую анализ жизненного цикла продукта. Именно к ней относится наш «Листок жизни».

Тем не менее, вы сертифицируете продукты питания.

Да, это особенность «Листка жизни» и российского рынка. Дело в том, что ISO 14024 не исключает сертификации пищевой продукции, а органик-сертификация, как вы знаете, в нашей стране появилась сравнительно недавно. Поэтому «Листок жизни» уже много лет помогает ответственным сельхозпроизводителям подтверждать экологичность продукции. В России пока нет признанных государством систем сертификации органики и в принципе не существует законодательно закреплённого понятия «органическое сельское хозяйство». Мы же в рамках системы «Листок жизни» тщательно проверяем безопасность готового продукта и жизненный цикл его производства.

А что с законопроектом по органическому земледелию? Есть новости?

Коллеги из Москвы сказали, что он пойдёт на весеннюю сессию в Госдуму. Нам прислали последнюю версию законопроекта — он получился неплохой, по сравнению с предыдущими версиями, где речь шла о госрегистрации, когда государство полностью брало на себя контроль за органик-продукцией, что, на мой взгляд, неправильно и просто неэффективно. Сейчас же там прописана схема, распространённая в странах Европы: контроль отдаётся на откуп добровольным органам по сертификации. Заниматься органик-сертификацией сможет любой, но он должен будет пройти государственную аккредитацию.

По требованиям они приблизились к европейской органик-маркировке — «Евролисту»?

Требования будут прописаны в национальном стандарте, он ещё не утверждён. Во многом они аналогичны, но насколько будут соблюдаться и как будет работать закон в случае принятия, непонятно. Если, к примеру, в растениеводстве основная проблема — это конверсионный период почвы, когда фермеры должны ждать три года, чтобы получить право размещать органик-знак на своей продукции, то с животноводством сложнее. Животных нужно кормить сертифицированными кормами, а таких у нас просто нет. И это проблема. Тем не менее, законопроект выглядит адекватным, стандарты соответствуют европейским.

У вас ведь ещё есть маркировка «Листок жизни. Органик». Чем она отличается от обычной?

«Листок жизни. Органик» мы разработали в рамках двухгодичного российско-финского проекта EcoFood. Он полностью эквивалентен «Евролисту» и выдаётся исключительно на пищевую продукцию сельского хозяйства: растениеводство, животноводство, переработка. Отличие от обычного «Листка жизни» в том, что для получения органического продукта необходимы семена, почва, сырьё, производство, имеющие органик-сертификат. То есть, если это, к примеру, водка, мы должны сертифицировать поля с пшеницей, спиртзавод и завод по производству готовой продукции, и даже сахар, если он используется в рецептуре. С «Листком жизни. Органик» мы можем работать в рамках закона о техрегулировании, пока не принят законопроект о производстве органической сельхозпродукции. Когда же этот закон вступит в силу, мы будем проходить аккредитацию.

Как появился «Листок жизни»?

Это случилось в 2001 году, в следующем году ему будет уже 15 лет. Маркировку предложил разработать основатель Экологического союза, председатель правления Семён Михайлович Гордышевский. Он заимствовал идею с Запада, где на тот момент такие маркировки уже существовали. Уже был стандарт ISO 14024, по которому работают все маркировки первого типа, были его основные принципы — независимость, объективность, прозрачность, а также критерии по жизненному циклу и оценка независимой стороной. На основе всего этого была создана система, придуман логотип, прописаны основные принципы, основан общественный консультативный совет.

И в чём его функция?

После процедуры сертификации решение о выдаче экомаркировки обсуждается коллегиально. Сейчас в Совет входят эксперты Экосоюза, других органов по сертификации, представители лабораторий и привлекаемые внешние эксперты. В разное время в Совет входили представители власти, комитета по природопользованию, но мы ушли от этой практики. Нужно хорошо знать особенности самой системы, чтобы принять объективное решение.

Сколько человек входит в совет?

Семь-восемь. Часто присутствуют и представители самого предприятия — они не имеют права влиять на решение, но могут «защитить» себя. Мы приглашаем представителей предприятия и тогда, когда выносится отрицательное решение. В этом случае у них нет ощущения, что их «завалили» — деньги за сертификацию взяли, а сертификат не дали. К сожалению, в России бывает как: если ты денег заплатил, значит сертификат точно получишь. С «Листком жизни» такое не пройдёт. Большинство производителей понимает нашу позицию, тем более мы даём им время «исправиться»: в течение трёх месяцев, в рамках процедуры, они могут устранить недостатки и предоставить результаты на повторную оценку.

И часто такое происходит?

Тех, кому мы не даём сертификат сразу, много. Но обычно в течение 3–6 месяцев они исправляют несоответствия и в итоге успешно проходят проверку. Как раз сейчас сертификацию проходит крестьянско-фермерское хозяйство из Курской области. Продукт хороший, отличные показатели, но есть проблемы с санитарно-защитной зоной, организацией отходов, а это важно в рамках нашей системы. Представители компании приезжали на общественно-консультативный совет, мы им всё объяснили, теперь производитель устраняет имеющиеся недостатки.

А обычно приходят с уверенностью, что у них всё отлично?

Да, большинство компаний, которые действительно серьёзно работают над экологической безопасностью своего продукта, считают, что учли всё, что только можно. Вот пример из нашей практики — производитель окон с хорошей рецептурой, без свинца, а это серьёзный прогресс. Компания на своём сайте писала, что продукт экологичный, но потом специалисты задумались, что это может быть воспринято как гринвошинг, и пришли к нам за независимым подтверждением. Они были уверены, что на заводе всё идеально, — в итоге получение сертификата заняло полгода, так как мы выявили несоответствия нашему стандарту в управленческих процессах предприятия. Зато сейчас и мы, и компания уверены, что все процессы отлажены. Вообще вопросы по жизненному циклу возникают очень часто, на него просто не обращают внимания, а ведь производство — это часть процесса, и оно очень важно, особенно если это крупное предприятие, с сотнями тонн отходов и вредных выбросов.

Но ведь у нас в стране по выбросам нет жёсткой политики.

По природоохранному законодательству РФ перед производителями не стоит цель снизить количество выбросов — компании получают разрешение на выбросы, а если есть превышения, они оплачивают штрафы, которые обходятся гораздо дешевле, чем покупка высокотехнологичной системы очистки. Также законодательство не поощряет сортировку отходов и сдачу их на переработку — почти всё можно вывозить на полигон. По нашему же стандарту от 50 до 80% отходов должны быть переработаны, в зависимости от типа продукта. И предприятия начинают над этим задумываться, решать вопрос. Люди наконец-то осознают, как производство влияет на окружающую среду. Как орган по сертификации мы подталкиваем их к переменам. Компании меняются сами и влияют на своих поставщиков: давайте нам не вощёные мешки, а другие, которые можно переработать.

Как вы добились международного признания?

Мы вошли во Всемирную ассоциацию экомаркировки (GEN) в 2007 году, поставив перед собой такую цель. Я начала переговоры с представителями ассоциации, на тот момент мы уже сотрудничали с директором экомаркировки «Северный лебедь» Бьорном-Эриком Лонном и украинскими коллегами. Профессионалы из GEN объяснили нам, как нужно функционировать, чтобы соответствовать стандарту ISO 14024. Ведь тогда мы ещё даже не были зарегистрированы в России как система сертификации, знак был по сути просто логотипом. Так что мы начали над этим работать: написали правила функционирования, разработали порядки и процедуры, прошли регистрацию в Росстандарте. Так мы вошли в члены GEN.

Как таковой формализованной аккредитации не было, но надо было показать своё понимание принципов GEN, соответствие ISO 14024, ответить на ряд вопросов анкеты. Из России ещё две организации в разные годы очень стремились туда попасть, но не прошли. Нас же в GEN уже знали — кто мы, к чему стремимся, что у нас нет коммерческого интереса. «Листок жизни» изначально был некоммерческим проектом. В прошлом году мы впервые вышли на самоокупаемость.

На что же вы тогда существовали?

И сегодня, и раньше — это взносы организаций-учредителей Экологического союза и гранты. Сейчас же у нас появилась возможность развивать систему с помощью средств сертификации. Кстати, именно этим я во многом объясняю принципиальный подход, который мы практикуем, — у нас изначально не было цели заработать. А ведь многие только ради этого и создают сертифицирующие органы. Чем больше дашь сертификатов, тем больше о тебе узнают, тем больше денег — подобная практика достаточно распространена. Когда ты принципиален, это плохо сказывается на самоокупаемости, но всё же даёт свои плоды — репутация, доверие. У нас ушло много времени, чтобы завоевать доверие потребителей и производителей.

А помощь государства?

Сейчас у нас не выстроена работа с государством, скажем так, у нас с ним разные приоритеты. Конечно, экомаркировкам «Голубому ангелу» (Германия) и «Северному лебедю» (страны Скандинавии) повезло в том, что это системы при государствах. «Северный лебедь» был основан Советом министров северных стран — и во многом функционирует за счёт их бюджета, а «Голубой ангел» — при федеральном агентстве по охране окружающей среды Германии.

Что даёт членство в GEN?

В первую очередь это обмен опытом. Мы с GEN активно работаем вот уже семь лет, стандарты в разных странах могут быть разные, но принципы те же. Поэтому когда мы разрабатываем новые стандарты, учитываем опыт зарубежных коллег.

В 2011 году мы прошли процедуру взаимопризнания экомаркировок GEN — GENICES. Это вторая, гораздо более сложная ступень проверок. Как я уже сказала, чтобы стать членом ассоциации, нам было достаточно общего понимания и соответствия ISO 14024. Второй шаг — процедура аккредитации, её прошли уже 70% членов GEN. Мы готовились к ней серьёзно, нужно было ещё раз, но уже во всех деталях, доказать соответствие нашей системы сертификации стандарту ISO. Я писала большой отчёт: как разрабатываем стандарты, проводим сертификацию, устанавливаем цены, публикуем информацию, обеспечиваем независимость экспертов — всё подтверждалось документами. К нам приехали два аудитора из совета директоров GEN, провели полноценную проверку, после чего мы подписали соглашение о взаимопризнании процедур.

Что это значит?

Приведу пример. Сертифицированная нами российская продукция хочет получить экомаркировку одного из членов GEN, например, они экспортируют свой продукт в Швецию. Так вот, по тем критериям, которые у нас со Швецией совпадают, они засчитывают их автоматически. Это не означает автоматическое признание — оно может быть таковым, только если критерии полностью совпадают. Каждый раз это процесс индивидуальный. Система работает. У нас есть опыт: украинцы засчитывали результаты и давали нашим лицензиатам свой знак, а мы засчитывали результаты «Северного лебедя».

Кто занимается разработкой стандартов?

Эксперты Экологического союза. Пытались привлекать внешних экспертов, но столкнулись с проблемой. Отраслевые эксперты мыслят достаточно узко, в рамках своей темы. Они не учитывают жизненный цикл, не понимают, зачем мы «смотрим» завод. Поэтому проекты стандартов разрабатываем мы, анализируем требования российского законодательства, международных стандартов, существующие технологии, которые доступны на нашем рынке. В этом очень помогает обмен опытом в GEN. У нас есть возможность проанализировать стандарты систем признанных маркировок, учесть их требования. Когда проект подготовлен, мы выставляем его на общественную оценку, согласовываем с отраслевыми представителями, экспертами.

Мы всегда внимательно изучаем опыт «Европейского цветка» и «Северного лебедя», так как у них есть специальные научные комиссии, которые занимаются разработкой стандартов. На исследования выделяются миллионы евро, поскольку один из принципов ISO — стандарты должны быть разработаны на научной основе, то есть у каждого требования существует научное обоснование. Поэтому, например, когда мы сертифицируем косметику, то требуем исключить токсичные, мутагенные, канцерогенные вещества, опасные для окружающей среды и человека. Классификация этих веществ берётся согласно европейским директивам, где каждое химическое вещество классифицируется, по каждому проведены опыты, сделаны выводы о его опасности.

Стандарт всегда проходит общественную оценку?

Когда стандарт разработан, мы публикуем его в виде чек-листа. Раньше мы делали это с некоторой опаской — получается, мы обнародуем свои разработки, но потом решили, что принцип открытости важнее. Ведь стандарты — это одна сторона медали, другая — как ты проверяешь по этим стандартам. Стандарт может быть очень «красивый», качественный, а проверки никакой! Так что мы публикуем документы: чем больше открытости, тем выше доверие.

Сколько времени занимает разработка одного стандарта?

Зависит от вида продукта. Сложнее всего, наверное, с едой. По непищевым товарам мы можем воспользоваться опытом GEN, но если это пищевая продукция, дело усложняется. Так, стандарт по экологической безопасности продукции животноводства мы очень долго разрабатывали. Мы проверяем выращивание корма, делаем анализ почвы, самих кормов, пастбища и мяса на пестициды, тяжёлые металлы, нитраты. Лабораторные проверки позволяют сделать вывод о качестве продукта в случае, если у нас нет трёх лет в конверсии.

В Европе органика не проверяется в лаборатории, сертификационные органы рассчитывают на то, что фермер всё правильно делает, ничего три года в землю не вносит. Мы не можем себе такого позволить, поскольку фермер в Европе, вероятнее всего, более ответственный, чем у нас. Проконтролировать невозможно: ты уехал, а они завтра что-нибудь засыпали в почву. Это вообще очень большая проблема. Многие маркировки подтверждают соответствие стандартам очень декларативно. А нам приходится проверять — практически в каждой компании мы находим то, что необходимо исправить. Просто доверять декларации и дать сертификат не можем.

Что появляется сначала: стандарт или запрос?

Как правило, новые стандарты мы разрабатываем по запросу. У нас была практика, когда мы делали это по своей инициативе. Так, был разработан стандарт для экогостиниц, мы собирали рабочие группы с представителями всех отелей, обсуждали критерии — нам казалось, что они начнут сертифицироваться, но этого не произошло. Только Corinthia Hotel подала заявку. Так что мы решили ориентироваться на спрос.

И это нормальная практика тех членов GEN, которые живут за свой счёт, кому государство не выделяет средств на разработку десятков стандартов, как, например, у «Голубого ангела». У них 50 стандартов, причём по ним даже может не быть сертифицированной продукции, но министерство выделило деньги на их создание. Мы «в стол» разрабатывать не можем, это достаточно трудоёмкий процесс, поэтому если есть интерес производителя, мы начинаем разработку. При этом мы объясняем производителю: сначала 2-3 месяца уйдёт на разработку и общественную оценку, он может принять участие в оценке, но это не значит, что стандарт разрабатывается под него. Был случай, когда мы разработали стандарт с подачи производителя, но потом он не пошёл на сертификацию — оказалось слишком сложно.

Сколько стандартов у вас сейчас?

Двадцать четыре. На сайте есть реестр, по каждому стандарту выложена аннотация, которая объясняет, какие принципы легли в основу требований, и есть чек-лист с требованиями.

«Листок жизни» — ваша программа, но ведь вы сертифицируете и по международным органик-стандартам: ICEA, «Евролист», USDA Organic. Почему?

По органик-сертификации мы работаем с Институтом этической и экологической сертификации Италии (ICEA), у них большая область аккредитации — то есть стандартов, по которым им разрешено сертифицировать и выдавать сертификаты. Мы сотрудничаем с 2006 года. На тот момент в России, впрочем, как и сегодня, не существовало органов по сертификации, которые могли бы выдавать международные органик-сертификаты. То есть российский производитель, желающий таковой получить, должен искать соответствующий орган в Европе, а это не русскоговорящие инспекторы и вообще сложная система. Поэтому мы решили стать информационным офисом ICEA и аккредитовать русскоязычных инспекторов.

ICEA провели для нас ряд тренингов, аккредитовали на тот момент четверых инспекторов — сейчас их осталось двое, они получили аккредитацию по растениеводству, животноводству и переработке. Помимо теоретических тренингов, они участвовали в практических аудитах с инспекторами итальянского ICEA.

И как теперь всё происходит?

Намного проще. Наш производитель, который хочет иметь международный сертификат, связывается с нами, мы высылаем ему стандарт, объясняем требования, какие формы нужно заполнить — их много. Потом аккредитованный инспектор, действующий как независимый аудитор, выезжает на предприятие, на поле, проводит инспекцию, заполняет все отчёты, высылает их в ICEA, где и принимается решение. Но договор производитель заключает не с нами, а напрямую с ICEA, потому что сам сертификат выдаёт Италия.

Есть такие производители?

Да, сейчас это порядка 20 компаний. Они попадают под контроль органа по сертификации, каждый год у них проходят инспекции. Там есть Ленинградская область (ферма «Алёховщина»), Краснодарский край, а также Хакасия, где произрастают травы для производства косметики «Натура Сиберика».

А цена вопроса? Европейская маркировка дороже «Листка жизни»?

Раньше было примерно одинаково, при старом курсе евро. Теперь европейская сертификация дороже. «Листок жизни» обойдётся фермерскому хозяйству минимум в 70 тысяч рублей, сюда входят лабораторные испытания, командировка — мы обязательно должны приехать и взять образцы. Если это крупное хозяйство, у них несколько видов мяса, стоимость может доходить до 150-200 тысяч. Когда работали с Курской областью, брали мясо на диоксины — один этот анализ стоит 30 тысяч рублей. Плюс мы смотрели стойкие органические загрязнители, проверяли корма, тяжёлые металлы — был большой перечень лабораторных испытаний, больше десятка разных протоколов. В лабораторию уходит немалая часть денег.

Европейский органик-сертификат — 1-3 тысячи евро за небольшое хозяйство. Это цена ICEA, институт получает деньги и платит инспектору за его работу. Нам в этом плане не очень выгодно работать с ICEA, так как основные платежи идут туда.

Получение экосертификата сильно влияет на стоимость продукта?

Вообще, наши производители говорят, что они не повышают цену с получением сертификата, скорее, они её обосновывают. 150 тысяч для компании — это не те деньги, которые нужно вкладывать в цену продукта. Больше на стоимость влияют сырьё, технологии. Ты должен купить дорогое оборудование, внедрить у себя природоохранное законодательство, нанять эколога. Так что по сути это обоснование цены. А маркировку они используют для роста продаж, привлечения внимания к экологичности продукции.

Кто чаще к вам приходит: наши или зарубежные производители?

Отечественных больше, но много компаний международных брендов. Tarkett, Profine, Corinthia Hotel, Samsung, Nordea — это всё международные концерны. У них производство находится здесь, но политика западная. Им важно поддерживать имидж устойчивого бизнеса. Из российских — «Технониколь», SPLAT.

Сертификация — не колбаса. Её нельзя просто взять и продать. Мало того, что компания заплатит денег, она ещё, возможно, получит груз проблем в процессе сертификации. Так что у неё должна быть сильная мотивация.

А наши понимают ценность экомаркировки?

Интерес есть, много входящих запросов. Но когда дело доходит до проверки, интерес падает. Многие отечественные производители думают, что заплатят денег и получат сертификат. И если с Москвой и Петербургом проще, то с другими регионами, особенно глубинкой, всё очень сложно. Нет понимания. ISO 9000 можно получить за 5 тысяч рублей, сертификат будет через два дня. А можно заплатить 300 тысяч и не получить. Вообще все компании делятся на два вида: первые считают, что могут получить сертификат любой ценой, другие признают ошибки, понимают, что надо исправить.

Где посмотреть полный список товаров с «Листком жизни»?

На нашем сайте есть раздел «Сертифицированная продукция», с копиями сертификатов и кратким описанием.

Вы как-то способствуете их продвижению?

Продукт нужно позиционировать, мы это прекрасно понимаем. В своё время у нас был проект «Экополки», но он не пошёл. Сейчас мы планируем разработать новый проект по позиционированию, выйти на другой уровень, совместно с производителями. Просто поставить экопродукт на полку нельзя — о нём нужно рассказывать, его нужно продвигать, и производитель, и магазин должны быть в этом заинтересованы.

Можете привести пример хорошего и плохого продвижения экомаркировки производителем?

Хороший пример — Tarkett. Они провели исследования, спрашивали потребителей, каким заявлениям о продукте они верили бы больше: не пахнет, не выделяет вредных веществ, отмечен экомаркировкой международного уровня. И именно по маркировке они получили большее количество откликов, то есть люди ценят независимое мнение о товаре. Tarkett разными способами рассказывает об экологических преимуществах своей продукции, даже создали мультипликационный познавательный ролик.

Есть компании, которые ограничиваются размещением экомаркировки только на упаковке, но этого недостаточно, особенно если в магазине товар лежит без упаковки, а для выбора этого товара покупатель руководствуется изучением сайта производителя или рекламными проспектами, информацией из журналов. Мы объясняем каждой компании, прошедшей сертификацию, что с покупателем надо вести постоянный диалог. Это своего рода вклад в экологическое просвещение общества.

Многие спрашивают: как вы можете сертифицировать Tarkett или Profine, это же крупные производства — они причиняют ущерб окружающей среде, в отличие от фермера Васи, у которого всё экологично. Но пока в мире нет возможностей полностью заместить многие товары и производства. Без таких производств сейчас не обойтись. Поэтому надо сделать так, чтобы промышленные предприятия максимально повышали экологическую безопасность своих процессов. И мировая практика показала, что экомаркировка может повлиять на эту ситуацию. Если большое производство систематически уменьшает нагрузку на окружающую среду и выпускает безопасные для здоровья человека товары, это лучше, чем если бы такие предприятия продолжили работать как прежде.

Сами потребители доверяют отечественной маркировке?

К сожалению, в России много недобросовестных органов по сертификации. Отсюда низкий уровень доверия. Была одна показательная история года три назад. Нам позвонили, — как потом оказалось, «Первый канал», — хотели получить сертификат на смесь луговых трав. Спрашивали, можем ли мы не приезжать, а просто дать сертификат. Наш сотрудник рассказала обо всех этапах сертификации, включая очный аудит производства, объяснила, что без положительных результатов проверки — никак. Дальше журналисты позвонили в Москву, одному из органов по сертификации, приехали к нему и легко получили сертификат. А потом оказалось, что «смесь луговых трав» — самый обычный навоз, который они просто набрали в баночку. Не проводили никаких анализов, но экосертификат дали. Такие расследования очень полезны и могли бы способствовать чистоте рынка сертификации.

И что сейчас с этим органом?

По-моему, он продолжает работать. И так со многими маркировками. Недавно наше внимание привлекла одна из новых маркировок. Мы позвонили им от лица производителя товаров. У них хорошо проработанный, классный стандарт на одну из групп пищевой продукции, он выложен на сайте, включает в себя нужные требования, начиная от произрастания сырья. На деле же оказалось, что нам как производителю достаточно прислать им свой продукт. А на вопрос, как они проверяют сырьё, поля, если вдруг что-то не так, нам ответили, что сначала нам выдадут сертификат, а потом уже будут разбираться, поскольку всему соответствовать невозможно. Такая сертификация стоит 100 тысяч. Подобные звонки позволяют понять, кто действительно сертифицирует, а кто продаёт сертификаты.

Из-за таких историй доверия к другим меньше, поэтому мы пошли по пути международного признания — чтобы выделиться на общем фоне, подчеркнуть объективность и независимость сертификации. В России нет системы аккредитации, а зря, думаю, так поток недобросовестных организаций был бы ограничен.

И последний вопрос. Почему так важно выбирать сертифицированные экотовары?

Нужно всегда смотреть, что стоит за продуктом. Мы часто ездим по производствам, включая регионы. Это может быть огромный градообразующий завод, который серьёзно влияет на экологию города. И как раз при помощи экомаркировки мы можем изменить ситуацию. Инструмент для этого у нас достаточно хитрый. Мы не стоим с протестными плакатами, это не всегда эффективно. Серьёзный производитель, заинтересованный растущим спросом на экопродукцию, загорается идей получить экологический сертификат международного уровня. Он заключает с нами договор и вносит предоплату за прохождение процедуры сертификации — такой принцип также обеспечивает независимость оценки. Таким образом, производитель уже вовлечён в этот большой процесс, и когда возникают трудности, он не пасует пред ними. Его становится гораздо проще мотивировать на изменения, даже на такие принципиальные, как улучшение рецептуры продукта. Экомаркировка — это большой стимул. Она повышает экологическую культуру производителей и тех, кто покупает товар. В итоге выигрывают все.